На страже загона. Правоохранительная система России мобилизована на борьбу с инакомыслием

Власть всегда дышала популизмом, соблазняя народ или идеей, или кормом. Но корма много не бывает, а идей много не надо. Чтобы идея захватила массы, ты не только должен быть ее глашатаем, ты должен быть ею одержим. Задача любого правящего режима — сформулировать и внушить гражданам смысл и необходимость существующей системы правления.

Это возможно, если правители рассматривают себя частью собственного народа, а страну, которую они возглавляют, своей первой и единственной Родиной. За счет этого происходит формирование социальной опоры, должной кратно превосходить по численности и сплоченности несогласных. В противном случае власть теряет легитимность и становится узурпированной, что неминуемо приводит либо к революции и смене режима, либо к революции и распаду страны.

Если какое-либо государство в борьбе с внутренней оппозицией прибегает к системным репрессиям, то каждый удар топора должен звучать эхом национального большинства, эхом суровой «воли народа», иначе режим публично вырождается в ненавистную шайку убийц, присвоившую власть. Согласитесь, что роль палача гораздо пристойнее роли маньяка. Потому что палач убивает именем народа, исполняя народную волю, но чем меньше в это верят, тем зыбче становится грань между палачом и серийным душегубом. И как только государственный механизм превращается в мясорубку, обслуживающую аппетиты и неприкосновенность правящих элит, страна тут же становится огромным концлагерем. И тогда режиму, возбуждающему лишь гражданскую ненависть и неповиновение, остается лишь два пути. Либо сломить гражданский дух, выхолостить национальное самосознание, обратить людей в безропотных рабов, отказавшихся от права подлинного выбора, либо мирным геноцидом уничтожить нацию в демографических горнилах, заместив ее более покорными соседями.

По данным Судебного департамента Российской Федерации в нашей стране в среднем оправдывается подсудимых от 0,4 процента в 2008 году до 0,2 процента в 2011 году. Приведенная статистика не учитывает оправдания по делам частного обвинения, поскольку судьи и прокуратура не заинтересованы в их обвинительном исходе, который, как правило, не влечет за собой ограничение свободы.

А как же последняя надежда на справедливость — суд присяжных? На сегодняшний день присяжные в России рассматривают примерно 0,05 процента от общего числа уголовных дел, в среднем не больше 500 в год.

Вот как, например, выглядят статистические данные Судебного департамента 2011 года: 1 073 172 человека оказались на скамье подсудимых (989 213 уголовных дел), осуждено 806 726 человек (75%), оправдано 8 855 человек (0,8%), а если исключить дела частного обвинения, поступившие от граждан, то статистика оправданий еще более ничтожна — 2 054 (0,2%). Суд присяжных дает иную статистическую картину: рассмотрено с вынесением приговора 479 дел (0,05% от общего количества уголовных дел), число осужденных — 1059, число оправданных — 189 (15%).

Итак, мы видим, что более ¾ оправданий — это дела частного обвинения, к которым относятся умышленное причинение легкого вреда здоровью, побои, клевета без отягчающих обстоятельств — все без исключения преступления небольшой тяжести. Уголовные дела в отношении таких преступлений, как правило, возбуждаются по заявлению потерпевшего или его законного представителя и подлежат прекращению в связи с примирением потерпевшего с обвиняемым, которое возможно вплоть до удаления суда в совещательную комнату. При этом обвинение поддерживает только потерпевший или его адвокат без участия прокурора. Дела частного обвинения — это своего рода нейтральная полоса между гражданским и уголовным правом, поэтому учитывать эти данные в нашем случае некорректно, хотя даже с их учетом количество оправдательных приговоров составляет менее одного процента.

Для сравнения: даже в годы «сталинских репрессий» советские суды оправдывали в десятки раз больше, чем сейчас. Например, в 1935 г. было вынесено 10,2% оправдательных приговоров, в 1936 г. — 10,9%, в 1937 г. — 10,3%, в 1938 г. — 13,4%, в 1939 г. — 11,1%, в 1941 г. — 11,6%. Даже годы Великой Отечественной войны, несмотря на всю суровость военного времени, эти показатели оставались весьма высокими: в 1942 г. народные суды оправдали 9,4% подсудимых; в 1943 г — 9,5%; в 1944 г. — 9,7%; в 1945 г. — 8,9%. Надо отметить, что после 2008 года отмечается сокращение вынесения оправдательных приговоров в судах присяжных: 2007 г. — 20,6%, 2008 г. — 20,7%, 2009 г. — 18,6%, 2010 г. — 17%, 2011 г. — 15%. И все равно получается, что в «палаческом», «репрессивном» 38-м суды выносили оправдательных приговоров всего лишь на полтора процента меньше, чем выносит суд присяжных в «демократической» России.

Сложившаяся в нашей стране за последние годы правоохранительная система решает только те задачи, которые ставит перед ней правящий режим.

Это приоритетная борьба с национальным самосознанием русских. Под проявлением национального самосознания следует понимать любые действия, не связанные с физиологической или экономической мотивацией. Ведь все, что совершается человеком не по случайности, жадности или похоти, творится во имя идеи. Топором путинского режима, карающим инакомыслие, стала 282-я статья Уголовного кодекса, преследующая за «преступления экстремистской направленности», под которой понимаются «преступления, совершенные по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды, либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы» (УК РФ). В чистом виде, при отягчающих обстоятельствах, эта статья может лишить Вас свободы лет на пять лет, однако в совокупности с другими статьями «282-я» может прописать обвиняемого на зоне на значительно больший срок. Удивительно, но в стране, которая захлебывается от деяний мусульманских радикальных движений, «антиэкстремистская» статья, как правило, применяется исключительно к государствообразующей нации. Именно поэтому в российском обществе она получила название «русской» статьи. Причем приговоры за взгляды и мирные формы их выражения бывают гораздо суровее приговоров убийцам. Приведем несколько примеров, как наши суды применяют «282-ю» на практике.

В 2011 году в Мурманской области солдата-срочника из Дагестана приговорили всего лишь к 3,5 годам колонии за убийство русского сослуживца. При этом, когда в январе 2009 года в Кирове граждане потребовали возбудить уголовное дело по факту появления на стене жилого дома надписи «Смерть руским» (орфография сохранена), то получили отказ. Преподаватели кафедры психологии тамошнего педуниверситета Ермолин и Царева сделали следующий вывод: «Согласно проведенному лингвистическому исследованию надпись „Смерть русским“ не является унижающей честь и достоинство, не выражена в неприличной форме. Ответить на вопрос „содержатся ли в данной надписи признаки возбуждения ненависти либо вражды, а также унижения достоинства человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе“ невозможно из-за недостаточности словесного материала».

В 2006 году 21-летний Александр Копцев за легкие ножевые ранения, можно сказать — царапины, нанесенные посетителям московской синагоги из-за «национальной вражды», получил 16 лет заключения. В 2008 году за организацию убийства первого зампреда ЦБ Андрея Козлова гражданин Украины Богдан Погоржевский получает 6 лет колонии общего режима. В Татарстане член казанской преступной группировки «Севастопольские» 51-летний Зуфар Утяганов за 22 (двадцать два!) убийства осужден на 9 с половиной лет колонии общего режима. В том же, 2011 году, обвиненный в убийстве адвоката Маркелова и журналистки Бабуровой Никита Тихонов, придерживающийся националистических взглядов, был приговорен к пожизненному лишению свободы, а Евгения Хасис, по мнению следствия, следившая за Маркеловым, получила 18 лет.

Сегодня в России правоохранительная система мобилизована на борьбу с инакомыслием. Мировая историю знает всего лишь три примера, когда государство составляло и обновляло списки запрещенных книг. Это католический Ватикан, нацистская Германия и суверенно-демократическая Россия. Так называемый «индекс запрещенных книг», учрежденный Папой Римским, просуществовал почти четыре с половиной столетия (1529 — 1966 гг.). За это время в список попало около четырех тысяч произведений, среди запрещенных авторов Эразм Роттердамский, Вольтер, Даниель Дефо, Джордано Бруно, Коперник, Оноре де Бальзак, Декарт, Кант, Беркли… Критериями официального запрета являлись ересь, аморальность, в том числе порнография, и политическая фривольность. Кстати, в отличие от трудов нацистского идеолога Розенберга, «Майн Кампф» Гитлера в этот список не попал.

В Третьем Рейхе из библиотек изымалась литература, которая, по мнению немецких чиновников, подрывала «немецкий дух». Официальному запрету подвергнуты 314 авторов, в основном евреи и поборники коммунизма. В России «список экстремистских материалов» действует с 2003 года и к сегодняшнему дню насчитывает более полутора тысяч позиций. Подобная динамика в мировой истории уникальна. В отличие от инквизиторской и нацистской практик в России правом запрета обладают любой судья и любой прокурор. Судья с прокурором вдвоем могут запретить любое издание и запрещают решением судьи по представлению прокурора. Поскольку ни тот, ни другой, как правило, не читают то, что запрещают читать другим, свое решение суд основывает на так называемой лингвистической экспертизе, заказываемой в местных учебных или научных учреждениях, которые в своих решениях строго руководствуются указаниями прокуратуры.

Зачастую государственную борьбу с «преступной» мыслью ведут, мягко говоря, странные люди, облеченные правом судить и карать. В 2009-м году Ивановский суд признал экстремистским произведение американского промышленника Генри Форда «Международное еврейство» и труд русского писателя, участника Белого движения Ивана Родионова «Решение еврейского вопроса (два доклада)». Форд закончил свой земной путь на 84-м году жизни в штате Мичиган в 1947 г., на семь лет пережив Родионова, скончавшегося в Берлине в 73 года. Суд об этом даже не подозревал, направив и Форду, и Родионову повестки с требованием явиться на заседание.

Конституция Российской Федерации декларирует независимость и самостоятельность судебной власти. Этот принцип унаследован из Конституции СССР, согласно которой все судьи избирались всенародным голосованием, являясь самостоятельными и независимыми от исполнительной и законодательной власти. Таким образом, в Советском Союзе исполнялся основной принцип демократического государства — разделение властей.

Об этом заявлено и в ныне действующей Конституции, а именно в ее десятой статье, где черным по белому значится: «Государственная власть в Российской Федерации осуществляется на основе разделения на законодательную, исполнительную и судебную. Органы законодательной, исполнительной и судебной власти самостоятельны». Однако судебная система России функционирует по закону «О статусе судей в Российской Федерации», который по своей сути является антиконституционным, поскольку фиксирует прямую зависимость суда от исполнительной власти. Все судьи федеральных судов назначаются президентом. Таким образом, судебная власть в России никак не может быть независимой и самостоятельной, результатом чего является вырождение судопроизводства в репрессивный аппарат.